я, в которой речь идёт об ущербе сельскому хозяйству СССР, нанесённого хрущёвскими экспериментами. Автор начинает с того, что русская деревня всегда являлась основой хозяйства, «воспроизводства русского суперэтноса, его духовного здоровья». В случае, если государство не способно обеспечить себя собственным продовольствием, оно вынуждено импортировать его, «платя за них золотом и своими ресурсами, которые необходимы для развития страны». А в условиях начавшегося глобального геополитического противостояния отсутствие продовольственной безопасности может привести к катастрофическим последствиям.
Далее перечисляются действия Н.С. Хрущёва, приведшие к дезорганизации сельскохозяйственного производства. Автор напомнил, что в конце Сталинской эпохи и в первые годы после его смерти наблюдалось успешное развитие сельского хозяйства. Однако ликвидация государственных машинно-тракторных станций (МТС) привела к болезненным последствиям.
Ведь МТС представляли собой «государственные предприятия на договорных началах с сельскохозяйственными коллективными хозяйствами». Их основной функцией было производственно-техническое обслуживание сельскохозяйственных производителей. Дело в том, что большая часть колхозов и совхозов не имела достаточного объема средств, необходимых для приобретения сложной сельскохозяйственной техники, обеспечения их бесперебойной работы и подготовки кадров. На первом этапе наблюдалась нехватка техники, что предопределяло необходимость её централизованного распределения. При сложившихся обстоятельствах «сосредоточение крупной сельхозтехники в МТС давало… большой экономический выигрыш».
Упразднение МТС и приказ колхозам выкупить сельскохозяйственную технику (цены на неё назначались высокие) обернулись негативными последствиями. «На выкуп техники колхозам пришлось потратить всё накопления, которые остались за 1954-1956 гг., что ухудшило их финансовое положение. Также коллективные хозяйства не имели средств, чтобы сразу создать соответствующую базу для хранения и обслуживания техники. К тому же они не имели соответствующих технических специалистов. Не могли они и массово привлечь бывших работников МТС. Государство могло позволить платить работникам машинно-тракторных станций большую зарплату, чем колхозы. Поэтому большинство рабочих стало искать себе более выгодные ниши и нашли себе другое применение. В результате многие машины без соответствующего обслуживания быстро превратились в металлолом. Сплошные убытки. Это был сильный удар по экономическому потенциалу советской деревни».
Дело не ограничивалось ликвидацией МТС. Хрущевым была развёрнута кампания по укрупнению совхозов и колхозов. В результате их численность уменьшилась с 83 тысяч до 45 тысяч. Кроме того, Никита Хрущёв развернул кампанию по укрупнению колхозов и совхозов. Их число сократили с 83 тыс. до 45 тыс. Словом, Н.С. Хрущёв планировал «реализовать свой старый проект по созданию «агрогородов»». Итогом данной практики стало формирование гигантских неуправляемых хозяйств, включавших в себя «десятки деревень». Наблюдалось перерождения руководства «агрогородов» в продовольственно-сбытовую «мафию», диктующую властным структурам свои условия, в том числе объемы поставок и уровень цен. В конечном итоге, данные объединения фактически получили возможность продавать продукцию на городских рынках по завышенным ценам.
Реализация проекта по созданию агрогородов требовала крупных капиталовложений, которые отсутствовали у колхозов (они «потратили последние средства на выкуп техники»). В результате данная идея потерпела фиаско. Так, к середине 1980-х годов более 60% совхозов, созданных в 1960-1970-ые годы в Нечерноземье, оказались убыточными.
Ущербный характер носила и ценовая политика. «Минимальные закупочные цены на сельхозпродукцию государство устанавливало именно в Нечерноземье РСФСР. Такую политику вели с конца 1950 годов и до конца СССР. В результате национальные республики Закавказья и Средней Азии получили дополнительный канал стимулирования и денежной поддержки».
Другим действием Хрущёва, нанёсшим удар по сельскому хозяйству, была политика по ликвидации «неперспективных» деревень, начавшаяся в 1958 году. Внезапно тысячи процветающие деревни СССР были объявлены нерентабельными и в кратчайшие сроки упразднены. Власти спускали распоряжения по поиску «неперспективных» деревень. В статье справедливо отмечено, что данные шаги вполне сопоставимы с современной практикой т.н. «реформаторов», политика которых направлена на «сселение жителей из мелких сел в крупные и сосредоточение в них основной части населения, производственных и социально-бытовых объектов». Всё это осуществляется под флагом «оптимизации» сельских поликлиник, учебных учреждений и т.д.
Упразднение «неперспективных» деревень осуществлялось в директивном порядке, без учета желания самих жителей сёл. Попадание села в «чёрный» список означало прекращение в нем какого-либо строительства, закрытие магазинов, школ, клубов, ликвидацию автобусных маршрутов. Подавляющее большинство людей переселялось не в «определённые для них населенные пункты», а «в районные центры, города, другие регионы страны». В результате наблюдалось активное запустение сёл и хуторов. Так, количество сельских поселений в Сибири за 1959 – 1979 гг.. уменьшилось в 2 раза (с 31 тыс. до 15 тыс.). Значительно уменьшилась численность малых сел и «всей поселенческой сети».
В статье подчеркнуто, что аналогичная политика проводится и в настоящее время. Прекращение капитального строительства, «укрупнение» школ, сокращение медицинских учреждений, автобусных маршрутов, движения пригородных поездов – всё это суровые реалии сегодняшнего дня.
Что касается результатов данного эксперимента, то они были неутешительными. «По Уралу, Сибири и Дальнему Востоку за 1959-1989 гг. количество сел уменьшилось в 2,2 раза (с 72,8 тыс. до 32,6 тыс.). В большинстве случаев эта политика негативно отразилась на всем социально-экономическом развитии деревни и страны в целом. Страна понесла серьёзный демографический урон. Процесс концентрации привел к снижению уровня заселенности территорий. Поредение сети населенных мест в восточных районах ослабляло и нарушало межселенные связи и отрицательно влияло на обслуживание населения. Деревня утрачивала одну из главных функций - пространственно-освоенческую. Деревня теряла наиболее активных, молодых людей, многие из которых навсегда покидали свою малую родину. Также имелись морально-нравственные негативные последствия. Произошла маргинализация значительной части населения, люди утрачивали свои корни, смысл жизни. Не зря тогда деревенские люди считали менее испорченными пороками городской цивилизации. Разгромленная деревня начала «опускаться», спиваться. Резко возросли заболеваемость и смертность сельского населения в «неперспективных» регионах.
Произошло резкое социальное обострение отношений города с деревней. Политика привела к сильному перенаселению городов, так как переселенцы предпочитали мигрировать не в определенные для них населенные пункты, а в районные центры, города. Это вело к постоянному падению цены рабочей силы, как и квалифицированного труда в промышленности и добывающих отраслях. Разумеется, это нередко приводило к конфликтам с горожанами, не говоря уже о так называемых «колбасных десантах» селян в города».
Таким образом, вредительский характер данной кампании налицо. Не напрасно русский писатель Василий Белов оценил её как «преступление перед крестьянами». Особенно пострадали «коренные русские области Нечерноземья, а также русское сельское население Сибири».
Политика ликвидации «неперспективных деревень» нанесла удар по продовольственной безопасности СССР. Так, в Сталинский период продовольствие шло на экспорт, а с конца 1960-х годов начался импорт сельскохозяйственной продукции из стран социалистического содружества. Дело дошло до того, что в 1970-х годах публиковали статьи «о нецелесообразности выращивания сахарной свеклы в России (!) ввиду «гарантированных поставок тростникового сахара-сырца с братской Кубы»». «К середине 1980-х годов доля восточноевропейского и кубинского импорта в снабжении городов РСФСР мясом (в том числе и мясом домашней птицы), сахаром и плодоовощами превысила 70%, а деревень - достигла 60%. Это был позор и катастрофа».
Автор пишет, что утрата продовольственной безопасности нашей страны – прямой результат политики Хрущева и «его последователей, включая современных российских либералов». Курс т.н. «либеральных реформ» добил русскую деревню окончательно. В наших магазинах мы видим продукцию, ввезённую из различных концов планеты.
В завершающей части статьи отмечено, что хрущевские «преобразования», с одной стороны, были хаотичными, с другой – вполне системными. Суть системы заключалась в разрушении. Данные эксперименты вели к развалу СССР и социалистической системы в целом.
Вышеизложенный материал позволяет утверждать, что все проблемы, с которыми столкнулось сельское хозяйство СССР в хрущевско-брежневский период, были связаны ни с коллективизацией 1930-х годов, ни с существованием колхозов как таковых, как утверждают идеологи класса капиталистов. Ведь в предвоенный период наблюдались колоссальные экономические, технико-технологические и социальные успехи в Советском сельском хозяйстве. Как было в статье отмечено, в начале 1950-х годов была заметна тенденция улучшения производственных показателей в АПК. Всё дело именно в волюнтаристских экспериментах Хрущева, выразившиеся в упразднении МТС, в создании агрогородов, в свертывании индивидуального подсобного хозяйства, в грабительской ценовой политике, в упразднении «неперспективных деревень». Тем не менее, всё это не сравнить с результатом либеральных «реформ» 1990-х годов, приведших к полному обрушению сельскохозяйственного производства. По крайней мере, к середине 1980-х годов уровень импорта составлял 26%, а, к примеру, в 2008 году, достиг 46% (и это в период относительной «стабилизации». А в период катастрофы 1990-х годов данная цифра была существенно выше).
Противоположный пример продемонстрировали такие страны как Китай и Белоруссия. Так, в КНР параллельно функционируют как индивидуальные фермерские хозяйства, так и кооперативы, коллективные объединения. Власти Белоруссии не стали разрушать колхозно-совхозную систему, а усовершенствовали её, допустив функционирование альтернативных способов хозяйствования на селе в качестве альтернативы крупным коллективным хозяйствам. Позитивный итог данной политики налицо. Следовательно, дело было не в колхозной системе.
Что же касается действий Хрущева, нанесших урон сельскохозяйственному производству, русской деревне в целом (а в перспективе приведших к распаду СССР и социалистической системы), то не следует забывать, что в 1920-ые годы он открыто голосовал за троцкистские платформы. А троцкисты (равно как и бухаринцы) представляли собой контрреволюционеров, выступавших против построения социализма в нашей стране и за реставрацию капитализма. Про их русофобские настроения, про объединение с гитлеровской Германией и Японией в 1930-ые годы во имя борьбы с Советской властью мы неоднократно писали раньше. Таким образом, речь шла о реванше контрреволюции, разгромленной в 1937-1938 гг.. Недаром Н.С. Хрущев во время своего выступления на XX съезде КПСС в 1956 году фактически реабилитировал их, объявив, что они якобы не являлись шпионами и вредителями. Однако результат практики их исторических приемников налицо.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. .
Между 1957 и 1958 гг. Хрущев провел три реформы, на которые возлагал большие надежды. Одна из них касалась сельского хозяйства. Преобразования в сельском хозяйстве повлияли в значительной мере на структуру производства. Они были подготовлены другими структурными изменениями, которые осуществлялись после смерти Сталина для преодоления кризиса сельского хозяйства. В 1955 г. Хрущев вопреки сопротивлению изменил критерии планирования в сельском хозяйстве. Теперь колхоз получал только только обязательные задания по заготовкам вместо жесткой регламентации деятельности. Он впервые мог решать сам, как использовать собственные ресурсы и организовать производство.
При Хрущеве произошло сокращение числа колхозов и рост числа совхозов, то есть государственных хозяйств. именно они, как мы уже видели, господствовали на целинных землях. Начиная с 1954 года самые бедные колхозные хозяйства постепенно были объединены и для их оздоровления преобразованы в совхозы. Совхозов в 1950 году было около 5 тысяч, в 1964 году стало около 10 тысяч, в среднем по 27 тысяч га земли каждый. За этот же период число колхозов уменьшилось с 91 тысячи до 38 300. Продолжался процесс слияния, начавшийся еще при Сталине и продолжавшийся по инициативе Хрущева. Речь шла о крупных хозяйствах, в каждом из которых в 1954 году было в среднем более 400 семей и около 6 тысяч га земли. Этими рамками и ограничилась новая реформа Хрущева, основанная на предложениях, выдвинутых еще при Сталине, но им отвергнутых.
Основная разница между совхозом и колхозом состояла во владении механическими средствами производства. Первые, как государственные хозяйства, располагали ими непосредственно, вторые - не имели право владеть ими. Они должны были пользоваться услугами государственных машинно-тракторных станций (МТС) в обмен на продукты производства. Хрущев предложил распустить МТС и передать технику в собственность колхозов. Таким образом, нарушалась одна из важнейших сталинских догм, по которой все важные средства производства должны находиться в руках государства. Эта инициатива была очень важной, так как усиливала самостоятельность крестьянского хозяйства. Разгромив своих противников, Хрущев в 1958 году не встретил в руководстве партии принципиальных возражений, ранее сдерживающих его инициативу. В ходе обсуждений не было явной оппозиции, так как это предложение было благосклонно принято на селе. Выражали только озабоченность серьезными практическими проблемами, возникающими при перестройке. Закон, принятый Верховным Советом в марте 1958 года, предусматривал более постепенное осуществление реформы, чем думали многие.
Ликвидация МТС была единственной экономической реформой Хрущева, которая его пережила. В этом смысле его правление имело важные последствия. Именно из-за своего радикального характера эта реформа не осталась простой реорганизацией, а потребовала более глубоких изменений. Покупка колхозом сельскохозяйственных машин расширила сферу рыночных отношений. Свобода для хозяйств распоряжаться орудиями производства требовала вернуться к первоначальной концепции кооперативного хозяйства и отказаться от полного подчинения государству. Так как колхозы должны были сами, хотя и в определенных рамках, решать, как вести себя на рынке, то им нужно было помочь, поскольку длительная эксплуатация при Сталине достаточно их обессилела.
Однако ни одну из этих трудностей не упоминали ни в ходе обсуждений, ни после принятия закона, так как пришлось бы пересмотреть всю советскую политику коллективизации сельского хозяйства и полностью изменить отношение государства к крестьянам. Но ни Хрущев, ни его сотрудники не были к этому готовы. Многообещающая реформа была, как мы увидим ниже, осуществлена с такой экономической непредусмотрительностью, что привела к отрицательным последствиям. Несмотря на призывы к осторожности, ее провели сразу на всей территории и по всем хозяйствам. Результат оказался разочаровывающим. По закону старые МТС должны были стать станциями обслуживания, ремонта и поставки запасных частей. Однако таких традиций не было в советской экономике, Чаще всего МТС просто упразднялись, а колхозам, не имеющим никакого оборудования, приходилось своими силами спешно заканчивать ремонт и подготовку машин к севу.
«Реформы» Хрущёва были хаотичны и беспорядочны и в то же время они были системны. Суть этой системы — разрушение. При всей их кажущейся сумбурности и беспорядочности, при всем широчайшем спектре хрущевских затей всегда можно выделить одну общую закономерность. Все реформы вели к развалу Советского Союза.
Преобразования Хрущёва расшатывали советскую систему, ослабляли СССР. Чтобы советские люди разуверились и разочаровались в социализме, в курсе правительства, Хрущёв сразу разрушил основной социалистический принцип: «Каждому по труду». Повсеместно в СССР ввели уравниловку. Сколько ни работай, больше своей ставки не получишь. Труд обесценили. При Сталине профессор или конструктор мог получать больше министра. При Хрущёве высококлассный специалист мог получать меньше обычного рабочего. Одновременно повысили трудовые нормы, а рост зарплаты был заморожен. Фактически Хрущёв покончил со сталинским социализмом. При Сталине сколько ты заработал, столько и получал. Нормы выработки ежемесячно не повышали. Нормы выработки повышались в зависимости от внедрения на производстве новых мощностей, технологий и техники.
Нарушение основного социалистического принципа развернуло партию и государство от народа. Партийно-бюрократическая номенклатура стала стремительно вырождаться, отделяться от простого народа Верхушка номенклатуры стала превращаться в новый класс эксплуататоров. Понятно, что это был длительный процесс, незаметный большинству людей. Но к 1980-м годам процесс гниения стал уже необратим и привёл к гибели СССР. Новые «хозяева жизни» захотели стать официальными «боярами». Для этого и была затеяна горбачевская «перестройка». Хрущёвский социализм постепенно превратился в разновидность капитализма — госкапитализм. А постоянный рост цен на товары первой необходимости, который начался при Хрущёве, и являлся основным признаком капиталистического общества.
Удар по сельскому хозяйству
Хрущёв, считая себя большим специалистом в области сельского хозяйства, запустил сразу несколько разрушительных проектов. В конце эпохи Сталина и в первые годы после его гибели сельское хозяйство успешно развивалось. Однако успешному подъёму сельского хозяйства быстро пришёл конец. Хрущёв вдруг приказал ликвидировать государственные машинно-тракторные станции (МТС). Эти государственные предприятия на договорных началах с сельскохозяйственными коллективными хозяйствами осуществляли их производственно-техническое обслуживание. Большинство колхозов и совхозов не имели достаточно средств, чтобы самостоятельно покупать сложные сельскохозяйственные машины, трактора и обеспечивать их бесперебойную работу, готовить соответствующие кадры. К тому же техники на первых этапах не хватало, и существовала необходимость её концентрации и централизованного распределения. Сосредоточение крупной сельхозтехники в МТС давало в таких условиях большой экономический выигрыш. К тому же МТС сыграли значительную роль в общем подъеме культурно-технического уровня крестьянства. В СССР появился крупный слой сельского технически грамотного населения — квалифицированных трактористов, шофёров, комбайнеров, ремонтников и т. д. Всего их к 1958 году было около 2 млн. человек.
Хрущёв же ликвидировал МТС и приказал коллективным хозяйствам выкупить трактора, комбайны и прочую технику. Причем цены назначались высокие. На выкуп техники колхозам пришлось потратить всё накопления, которые остались за 1954-1956 гг. Колхозы не могли сразу создать соответствующую базу для хранения и обслуживания техники. К тому же они не имели соответствующих специалистов. Не могли они и массово привлечь бывших работников МТС. Государство могло позволить платить работникам МТС большую зарплату, чем колхозы. Большинство рабочих нашло себе другое применение. В результате многие машины превратились в металлолом. Сплошные убытки. Это сильно подорвало экономический потенциал советской деревни.
Никита Хрущёв развернул кампанию по укрупнению колхозов. Их число сократили с 83 тыс. до 45 тыс. Считалось, что они будут объединяться в мощные «колхозные союзы». В результате Хрущёв надеялся реализовать свой старый проект по созданию «агрогородов». Однако этот проект требовал крупных капиталовложений, которых не было у колхозов. Колхозы и так потратили последние средства на выкуп техники. В результате кампания по укрупнению провалилась.
В это же время Хрущёв нанёс ещё один удар по русской деревне. Москва взяла курс на ликвидацию «неперспективных деревень». Невесть откуда взявшиеся «специалисты» стали оценивать, какие деревни можно оставить, а какие «бесперспективны». Сверху спускали указания по поиску «неперспективных» деревень. Жителей «неперспективных» деревень переселяли, по всему Советскому Союзу пустели сёла и хутора. Эта кампания нанесла страшный вред русской деревне. В первую очередь пострадали коренные русские области. Вред был многогранным — от урона сельскому хозяйству до демографического удара по русскому народу. Ведь именно русская деревня давала основной прирост суперэтносу русов.
Всё это проходило на фоне вложения огромных средств и усилий на освоение целинных и залежных земель Поволжья, Южной Сибири, Казахстана и Дальнего Востока. Идея была верной, но дело нужно было вести разумно, постепенно, без постоянной гонки и аврала. Программа должна была иметь долгосрочный характер. Однако всё делалось в спешке. Освоение целины породило сразу несколько бед. С одной стороны, в этот поспешный и непродуманный проект вложили огромные деньги, средства и усилия. Эти деньги можно было использовать с большей пользой. На «целинный фронт» бросили тысячи специалистов, добровольцев и технику. По комсомольским разнарядкам в казахские степи гнали молодежь, направляли технических специалистов, направляли целые выпуски учителей, врачей и агрономов. Отправляли и молодых колхозников из «неперспективных» мест. По сути, это была массовая депортация русских из их коренных земель, которые в это время запустевали. С другой стороны, огромные площади освоенных земель через несколько лет стали превращаться в пустыню и солончаки. Возникла экологическая проблема. Снова пришлось вкладывать огромные деньги и усилия, теперь уже для проведения спасательных мероприятий, вроде лесопосадок.
Добавилась «кукурузная лихорадка», «мясная кампания» и «молочные рекорды», которые окончательно подкосили сельское хозяйство. В Советском Союзе существовала проблема кормовых культур, и Хрущёв объявил кукурузу панацеей от всех бед. Во многом на него повлияла поездка в Соединенные Штаты, где кукуруза была одной из основных сельскохозяйственных культур. В 1955—1962 гг. посевные площади под кукурузу удвоили. Приходилось сокращать посевы других культур. Причем кукурузу сеяли даже в тех регионах, которые не подходили этой сельскохозяйственной культуре по природно-климатическим условиям. Так, на эту тему даже возникли анекдоты: «Ну что, братья коряки, сеем кукурузу?» «Сеем», — отвечали коряки, надевая шубы». О неурожаях Хрущёв и слышать не хотел. Тех руководителей, которые не могли обеспечить урожай кукурузы, снимали с постов. Поэтому многие руководящие работники, чтобы сохранить свои посты, писали о высоких урожаях, шли на подлоги, приписки.
В 1957 году началась «мясная кампания». Хрущёв призвал за три года утроить производство мяса. Первый секретарь Рязанского обкома Ларионов пообещал за год утроить производство. Идею поддержали некоторые другие области. Ларионов получил за это обещание Героя Социалистического Труда. В области, чтобы выполнить это обещание, стали забивать весь имеющийся молодняк и закупать мясо у населения и за пределами Рязанщины. На покупки пришлось расходовать фонды, которые выделяли на строительство, здравоохранение и образование. План выполнили. Однако на следующий год область обязали ещё больше повысить планку. Область не смогла дать почти ничего, фонды были потрачены, а скот весь забили. Ларионов покончил самоубийством.
Началась и т. н. «вторая коллективизация». В 1959 году весь личный скот предписали выкупить у населения, а подсобные хозяйства и приусадебные участки были запрещены. Мол, приусадебные хозяйства мешают колхозникам отдавать весь свой труд на благо Родине. Приусадебные хозяйства давали колхозникам значительное подспорье, снабжали продуктами рынки. Теперь и без того живущие небогато крестьяне разорялись. Началось бегство из советских деревень: многие уезжали в города, другие на целину, где были приличные заработки и можно было «выбиться в люди».
В 1958 г. – ликвидация МТС (машинно-тракторных станций). Колхозы отвечали за окончательные результаты работы, но основные сельскохозяйственные работы вели МТС. Получалось как бы 2 хозяина. Решено было передать за плату технику МТС непосредственно колхозам. Это несколько укрепило материально-техническую базу хозяйств. Однако в целом сельское хозяйство республики развивалось медленно, экономическ
ое положение большинства колхозов и совхозов оставалось тяжелым.
Попыткой выработать эффективную аграрную политику явились решения мартовского пленума ЦК КПСС 1965 г. Они предусматривали меры по росту капиталовложений в сельское хозяйство, увеличению поставки техники в колхозы и совхозы, повышению закупочных цен на сельхозпродукцию. Деревня получила большое количество техники, были проведены работы по мелиорации 2,5 га, химизации земель, развернулась специализация производства.
На конец 1985 г. в сельском хозяйстве республики насчитывалось 87,8 тыс. грузовых автомобилей, 131,2 тыс. тракторов, 34,9 тыс. зерноуборочных комбайнов. Однако достойной отдачи от всего этого не было. Темпы прироста продукции сельского хозяйства неуклонно падали. В БССР среднегодовые темпы прироста валовой продукции сельского хозяйства составляли: 5,7% – в 8 пятилетке; 2,6% – в 9; 1,5% – в 10; 1,6% – в 11. Практически не росла урожайность зерновых. За 15 лет (1970–1985) она увеличилась в целом по СССР всего на 600 кг и составила 16 ц/га, в то же время в Голландии – 70 ц/га; Китае – 47 ц/га; Венгрии – 53 ц/га. В БССР урожайность за 1971–1985 гг. оставалась на одном уровне – 21,5 ц/га.
Положение осложнялось большими потерями уже готовой сельскохозяйственной продукции при ее транспортировке, переработке и хранении. Так, в 70-е гг. потери зерна составили 20%, картофеля – 49%, овощей – 33%.
Причины такого положения – экстенсивное развитие и командно-административные методы.
2. Образование, наука и культура в середине 50-х – середине 80-г гг.
В конце 50-х гг. происходят изменения и в сфере образования.
В декабре 1958 г. принят закон «Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР».
Вместо 7-летнего всеобщего образования вводилось 8-летнее (с 1959 г.). Средняя школа стала 11-леткой с обязательным производственным обучением (УПК). Создавались школы-интернаты, целью которых являлось создание более благоприятных условий для всестороннего развития детей и их воспитания (в 1969–70 гг. в Беларуси было 115 таких школ). При школах создавались группы продленного дня.
В августе 1959 г. были утверждены новые учебные планы для всех типов школ, в которых большое внимание уделялось отражению достижений науки и техники, предусматривали значительное увеличение удельного веса лабораторных работ.
В 1964 г. – опять вводится 10-летка. С 1966 г. профессиональная подготовка стала необязательной, т.к. в большинстве школ не было для этого необходимой материальной базы.
В 1977 г. вводится всеобщее 10-летнее среднее образование.
В 1970–71 г. начальная школа стала 3-летней. А систематический курс основ наук начал преподаваться с 4 класса. В результате многие начальные школы, особенно на селе, стали закрываться.
Негативные моменты:
1) школьные программы были очень тяжелыми, что приводило к перегрузке учеников;
2) командная догматическая педагогика;
3) усилилась политика дальнейшего свертывания использования белорусского языка в школе.
Н.С. Хрущев в 1959 г. в Минске на праздновании 40-летия БССР сказал: «Чем быстрее все мы будем разговаривать на русском языке, тем быстрее построим коммунизм». Это привело к тому, что в середине 80-х гг. только 23,1% школ работали на белорусском языке и то практически все в сельской местности.
Специалистов среднего звена в республике готовило 139 техникумов и училищ (1985 г.), из них 18 мед. училищ.
Высшее образование. К 1985 г. в республике было 33 вуза, в том числе 3 университета: в Гомеле (с 1969), Гродно (с 1978 г.) и БГУ (с 1921). 3 мед. института – в Минске факультет БГУ, Витебске (с 1934), Гродно (с 1958), а в Гомеле – с 1990 г.; также Минский РТИ; Могилевский машиностроительный институт; Брестский инженерно-строительный; Гомельский политехнический и т.д. Общее число выпускников вузов в республике выросло с 10 тыс. в 1960 г. до 31,9 тыс. в 1985 г.
Большое значение предавалось науке. В 1985 г. в республике действовало 167 научных учреждений. Более 1 тыс. докторов наук, 13 тыс. кандидатов. Мощный и авторитетный центр – АН БССР (124 академика, 2349 докторов и кандидатов наук. Они занимались фундаментальными исследованиями по союзным и республиканским программам).
Литература. 2-я половина 50-х – начало 60-х гг. – это период так называемой хрущевской «оттепели». Это связано с развенчанием культу личности Сталина и реабилитацией жертв репрессий. Начали опять печататься некоторые произведения Т. Гартного (Желунович), П. Головача, А. Дудара, М. Зарецкого, М. Чарота и др.
Многие вернулись из лагерей: В. Дубовка, Я. Пушча, С. Шушкевич, С. Граховский и др. Критическое переосмысление сложных проблем истории и современности принесло с собой новое поколение литераторов: А. Адамович, В. Быков, Р. Барадулин, В. Короткевич, И. Науменко, И. Чигринов и т.д. (в 1985 г. союз писателей БССР – 364 чел.).
Не смотря на некоторую либерализацию политической жизни власти вмешивались в творческую жизнь. Резкой критике было подвергнуто произведение А. Кулаковского «Добросельцы» (1958). Автора обвинили в искажении жизни деревни, в искажении советской действительности. Кулаковского сняли с должности главного редактора журнала «Маладосць». Однако творческий процесс продолжался.
И. Мележ. Романы «Людзi на балоце», «Подых навальнiцы». Он получил в 1972 г. Ленинскую премию за это произведение.
М. Танк получил ленинскую премию в 1978 г. за сборник стихов «Нарачанскiя сосны».
И. Шамякин – романы «Сэрца на далонi» (1963), «Атланты и Карыяцiды» (1974), «Вазьму твой боль» (1979) и др. В 1981 г. он стал героем соцтруда.
К. Крапива – пьесы «Людзi i дзьяблы», «Прама няўмяручасцi» (Ворота бессмертия), «На вастрыi». В 1975 г. стал героем соцтруда. Также звания героя получили П. Бровка, М. Танк, В. Быков.
В 70–80-е гг. в литературу пришло новое поколение – В. Некляев, А. Розанов, А Дударев и др.
В марте 1972 г. основано издательство «Художественная литература», а в январе 1981 г. – издательство «Юность». Но произведения выходили в основном на русском языке: из изданных в 1985 г 3431 книги и брошюры, только 393 были белорусскоязычными.
Политика русификации наложила отпечаток и на театр. Хоть количество театров и увеличилось с 11 в 1960 г. до 17 в 1985 г., но только три из них являлись белорусскоязычными. В 1985 г. за спектакль «Рядовые» (автор А. Дударев) Государственный академический театр им. Я. Купалы получил государственную премию СССР.
Музыка. Ю. Семеняка – оперы «Калючая ружа», «Калi ападае лiсце», «Зорка Венера», «Новая зямля»; Д. Смольский – оперы «Сiвая легенда», «Францыск Скарына»; С. Кортес – оперы «Джордано Бруно», «Матухна Кураж». В песенном жанре работали Л. Захлевны, И. Лученок, Э. Ханок.
